zlx

Вид из окна.



Стоять на балконе и курить Александр любил, пожалуй, больше всего. Он обожал каждую мельчайшую деталь этого ритуала. Вид с шестнадцатого этажа на родной район был воистину впечатляющим. А сегодня один из тех вечеров, когда ласково укутанные в лёгкую дымку встречающего сумерки тумана дома, точно, сами источали подаренный им заходящим солнцем розово-малиновый свет. Там, снизу, у каждого была своя жизнь. Кто-то спешил к любимой, кто-то – к телевизору. Кто-то, вымотавшись на работе, сейчас завалится без задних ног и уснёт «сном без снов», что бы завтра встать пораньше и снова отправиться в офис. А вот эту, милую на вид, девчонку… Ну, с шестнадцатого этажа она кажется действительно очень милой. Через два квартала эту милую девчонку собьёт маршрутка. Но Вахтанг, водитель маршрутки, на самом деле вовсе и не виноват. Он сегодня третий день подряд отвозит сотни душ из пункта «А» в пункт «Б» и наоборот. Его утомило палящее дневное солнце и просто хочется спать.
«Это случается…» - подумал Александр и глубоко вдохнул тёплый вишнёвый дым самокрутки смешанный с милым сердцу запахом древесины, которой была обшита лоджия изнутри, - «Пути душ пересекаются… Это – закон. А перекрёстки бывают разные. И Х-образные, миновав который, каждый продолжает своё движение в прежнем направлении, лишь изредка оглядываясь назад. Бывают перекрёстки «Y» - люблю такие. Два пути сходятся в один. Две души становятся одной» - Александр улыбнулся и закрыл глаза, вспоминая что-то, что было давно и осталось в памяти лишь тёплым светлым пятнышком – «А бывают и Т-перекрёстки. И ничего с этим не поделать. Две судьбы случайно оказались в одном месте… Вспышка боли, тепло… И вот одна из душ продолжает путь, а второй больше никогда не суждено ступить на свой. Это – просто закон. И надо с ним мириться. Нельзя исправить или не допустить всего»
Он перевёл взгляд с девушки на флегматично гаснущее небо, исчерченное розовыми выхлопами гордых, как им кажется, реактивных птиц. – «Ну, разве это – полёт?» - усмехнулся про себя Александр – «узнавая что-то новое, этот мир ещё глубже погружается в пучину самообмана. И фиг с ним» - закончил он, пустив несколько идеальных колечек дыма на встречу шуму города и лёгкому ветерку, жизнерадостно гулявшему неподалёку.
За окном ночь продолжала своё победное шествие, и сумерки постепенно сгущались. Новое выигранное сражение вечной войны.
«Да… Вот всегда так… Люди переживают, размышляют… Мечтают. А о чём? О том, что через год или, пусть, сто лет забудется и никогда не вернётся ни на землю, ни в их головы. А вокруг столько всего… Вот, например, эти двое. Товарищ День и Сударыня Ночь. Непрерывная кровопролитная война. Ни в одной из войн человечества не было пролито столько крови» - Саша трепетно взглянул на багрянец горизонта. – «А, ведь, это – всего лишь младшие детишки, пожалуй, самой необычной семьи, что когда-нибудь существовала. У них много братиков и сестрёнок, которые ни чуть не менее кровожадны. Времена года… да, эти двое немного старше Дня и ночи, но они очень похожи. Их тоже двое (никто же не говорит, что рассвет с закатом – ещё два времени суток… Тоже самое с весной и осенью). Разница лишь в том, что сражения происходят медленнее. А вот их родители – истинные гурманы. Их высочества Жизнь и Смерть. Оба достойны колоссального уважения хотя бы за то, что так яростно воюя друг с другом за каждую мелочь, ни на секунду не забывают, как любят друг друга» - он перевёл взор на ладонь и начал, уже в который раз, её изучать – «Хотя, нет. Я не прав. Точнее, не полностью прав. Вот то, о чём постоянно задумываются люди, и что действительно стоит размышлений. Нет, Любовь вечна, так её так» - Александр широко улыбнулся и, оторвавшись от топографических изучений ладони, заметил, что Ночь уже как следует обосновалась на только что отвоеванной территории.
Немного приглядевшись, он увидел две игриво подмигивающие звёздочки-сестрички – первые вестницы нового явления несметных мириад своих братьев и сестёр. Александр очень любил звёзды. Ведь они сменяли собой исчезнувшее с улиц с приходом ночи такое же количество людей. И у каждой звезды так же была своя судьба и свои перекрёстки.
«Ладно, пора» - решил он, лёгким броском отдав остатки вишнёвой самокрутки вслед за последней вереницей колечек на забаву милому и игривому ветерку, - «Уже точно пора»
Александр не спеша забрался на подоконник и взглянул вниз, держась одной рукой за деревянную раму лоджии – «Красивый у меня газон под окнами… Никогда не замечал» - подумалось ему и Александр улыбнулся этой случайной мысли. И он сделал шаг вперёд.
«Как приятно просто падать, а потом…» - он расправил нежно светящиеся в ночи крылья и открыл глаза – «А потом взмахнуть крыльями и лететь… Лететь… Поболтать с ветерком, которому только что дарил игрушки, рисовать картины из приветливых облаков, резвиться с птицами… Как жаль, что Им не суждено этого попробовать…» - взгляд Александра проскользил по десяткам светящихся окон многоэтажек, за каждым из которых жил как минимум один Человек. Он заложил привычный вираж, подумав – «Но это – ещё один закон»


Эпилог:

Он парил в метре от своей старой подруги. Чайка Клеопатра. Даже среди своих сородичей Клео всегда слыла воплощением грации и идеальных форм. Не говоря уже о том, что, в добавок, она была ещё и чрезмерно интересным собеседником. Они парили над самой водной гладью, освещаемые почти полной луной. Но тень по воде скользила лишь одна.
-Клео, чудо ты моё… Как прекрасно просто летать… - напел Александр подруге.
-А они говорят «самолёты» - тут же в ответ пропела она, и оба разразились смехом счастья и радости.
А по его щекам текли слёзы.
И они были сладкими.